У жителя поселка Червонка Вецсалиенской волости Аугшдаугавского края 74-летнего Андрея Ленчевского охотничий стаж составляет более 60 лет. Премудростям добычи дикого зверя он учился у своего отца, ушедшего в мир иной в преклонном возрасте, а свой огромный опыт герой этого материала передал сыну – тоже Андрею. Получается, если сложить вместе общее количество лет, посвященных охоте, тремя поколениями семейства Ленчевских, то получится около 150.
Высший пилотаж
О главе семейства Альфоне Ивановиче Ленчевском разговор особый и заслуживает отдельного повествования. Во время Великой Отечественной войны за связь с партизанами Альфон был схвачен немцами и отправлен в Германию в один из концлагерей. Но долго он там не задержался, после чего его перевели в другой, потом были еще концлагеря, пока Альфон в конце войны не оказался в месте заточения – в концлагере Берген Бельзен, расположенном на севере Германии.
После войны Альфон попал в американскую зону оккупации. Его предупредили, что после выдачи СССР он, как бывший узник может оказаться в советских лагерях. Тем не менее тот согласился отправиться в СССР, где все для него сложилось хорошо.
В результате судьба привела его в Вецсалинскую волость в поселок Червонка. Он закончил Бебренский сельхозтехникум, после чего работал агрономом колхоза, а далее – на протяжении почти 40 лет председателем колхоза имени Жданова. Был отмечен высшей наградой тогдашнего СССР – орденом Ленина.
Вместе с председательством Альфон Иванович долгие годы возглавлял сначала группу охотников, позже переименованную и зарегистрированную в охотколлектив.
«Отец охотился еще при Улманисе. Именно он пристрастил меня к данному занятию. Как я мог избежать этого увлечения, если он им жил и дышал. В доме все напоминало об охоте. Дичь была всегда. Конечно, занимался отец промыслом в свободное от работы время, хотя у председателя хозяйства его почти не было. Мальчишкой папа брал меня на охоту в качестве загонщика зверя. Помню, перекликаться тогда было нельзя. Мы стучали палочка о палочку, это напоминало азбуку Морзе», - вспоминает Андрей.
Кстати, автор этих строк хорошо знал Альфона Ивановича, так как жил в колхозе имени Жданова, которым он руководил. Позже я не раз консультировался с ветераном охоты по разным вопросам, касающимся добычи зверя, если писал какую-либо статью на эту тему. Нет в наших краях такого зверя, которого бы не добывал Альфон Ленчевский. В том числе выдру, а волков – не счесть.
Андрей вспоминает: «Как то отец рассказывал, что во время охоты на него шел серый. Он его подстрелил. Один охотник, стоявший на номере, упал на колени и стал креститься со словами: «Альфон, ты его уже убил? Слава Богу!». Настолько волк производил сильное впечатление на людей».
Умер Альфон в 92 года, а его мать – бабушка Андрея – Мария дожила до 104 лет.
И медведи есть
«Когда я ходил с отцом в загон, то серьезного зверя тогда почти не было - лосей и кабанов. Они позже пришли из Белоруссии и России. Бывало, зайчика загоним или козочку. И то хорошо! Как-то приехал дядя из Риги? и мы пошли в лес. В загоне я потерял калошу от валенка. Придя домой, плакал, успокоился лишь тогда, когда снова отправились в лес и нашли обувку», - говорит Андрей Альфонович. В 18 лет он, сдав экзамен на право охоты, и, приобретя ружье, стал настоящим добытчиком зверя, чем очень гордился.
Как известно, на волка есть ежегодный лимит. Например, как то в Латвии разрешалось добыть 280 волков. Собеседник считает, что на волка лимита существовать не должно. В качестве аргумента он приводит пример. В Силене одному мужчине удалось фотоловушкой заснять 7 волков. Андрей анализирует: «Это 2-3 семьи. Если они дадут потомство, то получится целая стая серых разбойников. Можно лишь представить, какой огромный ущерб они нанесут хозяевам домашних животных. Недавно волки только в моей родной волости уничтожили более 20 овец. И спокойно ушли».
Андрей говорит, что в советские времена такого не было. Стоило волку объявиться или даже оставить след, как мгновенно поднимали на ноги всех охотников, задействовали разные городские силы и структуры для того, чтобы быстро ликвидировать опасного хищника. Помимо морального удовлетворения от сделанной работы, был и материальный стимул, так как за волка выдавалась премия от 50 до 100 рублей, а его шкура стоила 20 рублей.
Но что там волки, если в наших краях о своем присутствии уже давно напоминают медведи. Во время охоты Андрей и коллеги по охотколлективу натыкались на его следы, хотя сами с ним не сталкивались.
Отдельный разговор о технике безопасности на охоте. Трагических случаев в бытность Андрея охотником не случалось. Но они могли быть: «Однажды во время загона охотник подстрелил кабана и, уйдя с номера, побежал к нему, чего делать категорически нельзя. Раненый кабан бросился на мужчину, а у того патронов нет, чтобы зверя добить. Он прижал кабана к земле прикладом ружья и стал просить подмоги. К счастью, все обошлось. За подобные провинности в те времена на год лишали права охоты и отправляли в загон без ружья».
В другой раз с этим же охотником произошел другой случай. Он на расстоянии в 50-60 метров стрелял через номер в бежавшего лося. И ранил человека. Ему повезло, так как пуля была на излете. Отделался легкой раной.
Где конторы «Рога и копыта»?
Андрей Альфонович с ностальгией вспоминает времена бывшего СССР, когда при райпотребсоюзе существовали конторы по приему звериных шкур и прочих трофеев: «Это сейчас шкура ничего не стоит и никому не нужна. Ее приходится выбрасывать. Небрежность и безхозяйственность! Тогда даже белку отстреливали за ее шкурку и платили немало. Шкура выдры, например, доходила до 150 рублей – почти месячный заработок. С бобром то же самое – от 75 до 150 рублей. Но, чтобы получить право на его добычу или отлов, в Риге надо было сдать экзамен. Присвоить себе мех охотник не имел права. Он должен был сдать шкуру в подготовленном выделанном виде». Тем не менее 30 % добычи доставалось охотникам, а остальное сдавали государству. Это было непреложное правило.
Андрей рассказал, что пожелай охотник пошить своей супруге лисью шапку, что было очень модно, он должен был написать заявление на имя охотколлектива, после чего принималось решение. Могли и отказать.
Есть у Андрея трофей, который для него очень дорог. Это огромные и тяжеленные лосиные рога с 5 и 6 отростками: «В свое время была установка добывать только такого зверя, то есть взрослого. Помню, красавец лось вышел на меня и я в него выстрелил. Зверь замер и рухнул на землю. Рога мне удалось сохранить. Не секрет, что многие трофеи мы отправляли в Ригу в качестве подарков для высокопоставленных должностных лиц. В то время так было принято».
В настоящее время Андрей Альфонович на охоту ходит и состоит в охотколлективе «Скрудалиена», в котором числится 32 охотника, но в зверя не целится – глаз стал не столь зорок, как раньше, да и рука не обладает прежней твердостью. Хотя стреляет Андрей хорошо. Его, как старейшего опытного охотника в коллективе уважают, прислушиваются к его советам и мнению, словом охотой он продолжает жить, как и прежде.
Отнимают угодья
Андрей сравнивает прошлые и нынешние времена: «Раньше в учете зверя в округе участвовали охотники охотколлектива, которые хорошо знали свое дело, как и места, где добывали зверя. А сейчас его учитывают лесничества. На глаз. Они же выделяют лицензии. Со многими теперешними правилами я не согласен категорически. Например, с отстрелом телят лосей».
Андрей пояснил, что кто-то из чрезмерно умных – ученых мужей Латвии посчитал, мол, телята уничтожают – съедают верхушки молодых сосенок и потому наносят лесу непоправимый ущерб. Но, по мнению опытного охотника, большой лось делает это в гораздо больших размерах. «Лось озимые ест, стоя на коленях. Наклониться за сосной для него – не проблема. Для меня отстрел телят неприемлем ни в каком виде. Это явное вредительство флоре и фауне!», - возмущается Андрей.
Еще Андрея беспокоит то, что охотничьи угодья его охотколлектива сокращаются: «В первую очередь по причине приобретения наших родных земель заморскими, в первую очередь шведскими и отечественными дельцами, о которых мы не слышим и их не видим. По Закону в таких случаях должны спрашивать нас – членов охотколлектива и с нашим участием перезаключать договоры об отторжении этих земель. Иногда получается, что мы, не зная об этом, заходим уже на чужие частные территории, чего делать категорически нельзя. Вопрос этот очень серьезный. Мы наняли юриста, и он им занимается».
И Юта в придачу
Сын Андрея Альфоновича тоже Андрей (ему 40 лет) пошел по стопам своего отца, который пристрастил его к мужскому занятию – быть добытчиком. Поначалу он стоял в загоне, постепенно постигая охотничью науку и все сопутствующие ей премудрости. А когда Андрею – младшему исполнилось 18 лет, то после сдачи экзамена он взял в руки ружье и вместе с отцом ходил на охоту.
Из трех поколений охотников Ленчевских не хватает еще одного опытного добытчика зверя родного брата Андрея – старшего - Виктора, к сожалению, не дожившего до 60-летнего возраста. «Он тоже был заядлым охотником. Как-то подстрелил волчицу, у которой оказалось 6 маленьких волчат. Что с ними делать? Одного передали в собачий питомник, остальные тоже не оказались без внимания. Их разобрали. Что с ними потом стало – я не знаю», - рассказывает герой этого материала.
В настоящее время Андрей Ленчевский живет со своим сыном Андреем. Вместе они ведут хозяйство – занимаются пчелами.
Есть у них такса Юта – забавная маленькая собачка, но по своей природе смелый охотник. Отец и сын иногда берут Юту на охоту. Недавно она отличилась, не побоявшись выгнать из леса кабана, который был застрелен.
А еще возле их дома под вагончиком обитает барсук, напоминающий о себе своим присутствием. Но трогать его нельзя, так как зверь занесен в Красную книгу Латвии. Оба Андрея – отец и сын - рады подобному соседству и никакого охотничьего азарта барсучок у них не вызывают, а лишь симпатию.
